Монархисты любят кричать о том, что свержение царя было против православия, что Николай Кровавый истинно православный царь-великомученик. Только почему-то у церкви того времени было немного другое мнение.
Воззвание к духовенству Вятской епархии пастырского собрания духовенства г. Вятки
21 марта 1917 года.
Братья-сопастыри! Вспомните имена знаменитых Святителей Московских [митрополита] Филиппа, [патриарха] Гермогена и других борцов за правду, положивших душу свою за благоденствие своего народа и славу дорогого отечества! Вспомните имена этих духовных героев, их самоотвержение и мужество, и возвысьте свой пастырский голос в этот великий исторический момент. Мы долго молчали и не потому, что в душе соглашались с царившими на Руси непорядками и неправдой, а потому, что наши уста были скованы той старой властью, которая привела на край пропасти нашу Родину и готова была ее низвергнуть совсем. Но, к счастью и благоденствию России, этот роковой удар был предотвращен стоящими на страже интересов страны, нашими избранниками, представителями государственной Думы. Они в критический момент подняли свою властную руку, низвергли эту власть и восстановили новое правительство, отдавшее все свои силы на служение обновленной Родине. Цепи духовного рабства разорваны и нам возвращена желанная свобода слова. Итак, братья-сопастыри, воспряньте во весь свой рост, как один человек, снимите печать молчания, воспользуйтесь своей церковной кафедрой как местом, предназначенным для проповеди свободы и братства, защиты правды и чести всех униженных и оскорбленных. Разъясните исстрадавшемуся народу значение и цель совершившегося государственного переворота; укажите ему на причины и необходимость этого решительного шага; приглашайте народ сохранять полный порядок и спокойствие и мирно продолжать свой труд на благо Родины. Напомните о необходимости поддержать нашу доблестную армию, предоставив ей все излишние запасы хлеба и продовольствия. Призывайте к повиновению распоряжениям нового правительства и его агентов, и этим вы исполните не только свой священный долг пастыря, но и свободного русского гражданина.
Помните, братья-сопастыри, что в единении — сила. Это лозунг настоящего исторического момента. Это та точка опоры, на которой только и может прочно укрепиться новое Временное правительство и новый порядок государственной жизни.
Итак, обнажите свой духовный меч, сплотитесь единодушно на новое великое служение Родине и глубокое спасибо скажет вам русский народ.
Приветствуем вас, братья-сопастыри, с зарей новой русской жизни. Солнце свободы взошло над нашим дорогим Отечеством, и под его животворными лучами за дело, с Богом, вперед!
Вятские епарх. ведомости. Вятка, 1917. № 11-12. Отдел неофиц. С. 107-108; Слово и жизнь. Вятка, 1917. № 24. С. 3
Из статьи епископа Переславского Иннокентия (Фигуровского) «Духовное ослепление»
12 мая 1917 года.
Решается величайшей важности вопрос: быть ли Руси Православной или языческой, а наши пастыри на страницах газет заявляют, что для православной Церкви якобы совершенно безразлично, кто и как будет управлять русским православным народом, какие выработаны будут основные законы и в какую форму отольется в будущем государственная жизнь России; а некоторые из пастырей советуют даже совсем не касаться этих вопросов. Что это значит? Сознательная ли измена Христу или полное непонимание жизненных задач Христовой Церкви? Или, быть может, и у наших пастырей головы вскружили объявленные свободы? Но ведь должно же быть известно, что истинная свобода только там, где есть Дух Господень. Поэтому не всякому духу следует верить, а испытывать духов, от Бога ли суть; и всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, во плоти пришедшего, — не от Бога. А таковы именно глашатаи объявленных свобод. Разумею представителей партии народной свободы. Провозглашенные ими свободы писаны вовсе не про нас, а против нас, чтобы свободно распоряжаться Божиим достоянием, безнаказанно грабить церкви и монастыри и совращать народ к измене Христу и Отечеству. Как бы русские пастыри ни ухаживали за новыми всероссийскими самодержцами, выдающими себя за представителей всего народа, который их не знает, они ничего от них не получат кроме презрения, пока не отрекутся от Христа и Его Церкви. Конечно, для Церкви Христовой безразлично, будет ли в России Монархия или Республика, но для нее в высокой степени не безразлично, — будет ли Российская Держава Православной или языческой; будут ли ее законы проникнуты духом Христовой Любви или языческим духом братоненавистничества, и будет ли православный народ у себя дома в почете или в гонении. Пастыри Русской Церкви первые волком взвоют, когда у церквей будут отнимать земли и капиталы, публично поносить Христа, из школ изгонять Закон Божий, не допускать православных граждан на государственную службу и т. д. Не дай Бог, конечно, дожить нам до таких страстей, но что эти страхи не напрасны, о том свидетельствует печальная действительность. Как мы все искренно радовались и торжествовали, когда низвергнут был Богом с престола безвольный, подпавший под власть хлыстов, император, и волею Божией, а не волею народа — как ложно утверждают неверующие люди — во главе нашего Отечества поставлены были лучшие люди, известные всему миру своей неподкупной честностью и благородством. Казалось, кончилось мракобесие и господство темных сил, и над Россией занялась заря лучшей свободной жизни. Но, увы, наша радость была преждевременной. Лучшие люди каким-то чудом оказались в зависимости от каких-то никому неизвестных личностей, безгласными исполнителями программы крайне-политической партии социал-демократов, враждебной Отечеству и Христу. На Россию, истекающую кровью, со всех концов света, как черные вороны на труп, налетели темные силы, проповедующие разврат, не терпящие начальства, отрицающие Бога, — пролетарии, которые не гнушаются получать министерские оклады жалования, путешествовать по-царски и жить во дворцах. Вместо зари свободы и братской любви повсюду загорелось зарево пожаров и братской взаимной вражды. Вместо Распутиных появились Ленины, которые хотят отнять у России самое дорогое — ее честь и навечно опорочить ее именем изменницы. Дальше, кажется, идти некуда. Такие вещи, как гражданские похороны, гражданские праздники и свободный брак кажутся простыми деталями. А наше духовенство молчит, воображает, что все это его не касается, его задача, дескать, — просвещать сердца людей, прочее само собой, мол, образуется. Как будто Ленины не по тому же месту бьют человека, как будто одни и те же сердца людские можно поделить между собою: Лениным вершки, а священникам корешки. Если Ленины своим смрадным учением заполнят сердца людей, то священникам придется сдать свои позиции и бежать, или наоборот. Но евангельское благовоние и ленинское языческое зловоние в одном и том же сосуде вместе несовместимы. Ленины внушают человеку зависть к буржуям, ненависть к капиталистам, неуважение чужой собственности, непочитание старших, неповиновение властям, неверие в Бога. Пастыри призваны, наоборот, насаждать в людях прежде всего страх Божий, повиновение начальству, почитание старших, уважение чужой собственности, довольство тем, что имеешь, отречение от своего имущества, отречение от себя, любовь ко врагам. Оба эти течения не могут вместе уживаться, между ними должна происходить борьба не на живот, а на смерть. Пастыри явились бы изменниками Христу, если бы они сдали свои позиции врагам. Как правители ответственны пред Богом, что напустили поджигателей в Россию, так и пастыри повинны пред Ним, что не тушили пожара. Никто не может умывать руки и считать себя неповинным в погибели развращаемого ленинцами простого народа. …Церковь насчитывает в Российской Державе более 100 миллионов своих чад, отсюда понятно ее отношение к этой Державе. Она повелительно требует, чтобы правителем Российской Державы — будет ли он называться монархом или президентом — был православный сын Церкви; Православие, подобно русскому языку, признавалось религией господствующей; чтобы кроме Единого Бога ни народ, ни царь не обоготворялись; основные законы были проникнуты духом евангельской правды; Православная Церковь и ее каноны признавались и чтились; Церковь могла свободно строить храмы, открывать школы, больницы, богадельни и приюты, иметь свои земли и дома, и всякое посягательство на ее достояние считалось бы посягательством на достояние Божие.
Китайский благовестник. Пекин, 1917. Вып. 5. С. 1-3, 5
