Жорес Алфёров, брат Маркса
Сидя в закутке школьной библиотеки я лениво щелкал задания из учебника английского языка. На дворе был погожий мартовский день — солнце вытаскивало из лап зимы изголодавшихся по крикам и веселью школьников, обещая им весну и счастье, какое бывает только у ребёнка, пришедшего домой со школы и, сбросив с плеч портфель, сразу помчавшегося с друзьями в объятья своих фантазий.
Я уныло смотрел на школьный двор, и, завистливо глядя на радостно спешащих домой одноклассников никак не мог заставить себя работать — хотелось чего-то другого, чего угодно — но не английских текстов. Взяв тогда с ближайшего стеллажа первую попавшуюся книгу, я открыл её на середине и механически стал читать — не вникая в смысл, не соединяя слов в предложения — я просто упивался бездельем и сладостью русской речи. Мозг проснулся на фразе, что-то вроде: «…величие революции определяется не в момент свершения — оно утверждается или нет в её детях — тех, кому она дала жизнь.»
Жорес Иванович был одним из них — ярчайших детей Октября, в котором спустя и сотню лет отражалось величие большой и светлой мечты о единстве мира, веры в то, что над человечеством когда-то засияет звезда, которая заставит нас взглянуть на небо. «Кухаркин сын», по странной насмешке судьбы именно он, Жорес, брат Маркса, родившийся на стыке эпох, заставший становление, возмужание молодой советской республики застал и её закат, крах, смерть. Его отец был делегатом Второго Съезда Советов, брат погиб в 1944-ом, в последние дни Корсунь-Шевченковской битвы, а он сам — спустя пару десятилетий совершил революцию в сфере полупроводников — из его открытия потом вырастет полупроводниковый лазер — отец интернета, телефонной связи, и многого другого.
Буржуазная пресса пестрит сейчас панегириками — годами пестовавшие в людях низкое, злое и грязное, лившие бессовестную грязь на Страну Советов — теперь поют дифирамбы её верному потомку, льют крокодиловы слезы по отечественной науке и клянутся в верности ему, комсомольцу и коммунисту. Те, кто через год забудет о нём — сейчас отчаянно пытаются нажиться на его имени и его смерти, не понимая ни его имени, ни его жизни.
Но мы можем. Мы можем, должны знать и помнить о светлом человеке и великом ученом, — зодчем миров, призванном не просто покорить окружающий мир человеку, но приспособить и мир, и человека — друг для друга.
Смерть абсолютна и необратима — даже великие физики, приручившие атом боги войны — так и не научились обращать время вспять. До жути неудобно говорить о нём, потому что сам Жорес Иванович — человек удивительной судьбы и поразительных достижений — всегда был далек от любого рода пафоса и бесполезных заявлений, пустых лозунгов и дутых прокламаций — им он до конца своей жизни предпочитал работу. Но при этом очень хочется, должно сказать что-то очень важное, что бьётся внутри.
Поэтому если мы действительно хотим чтить его память, как ученого, коммуниста, верного сына своего народа — то делать это стоит с книгой в руках. И пусть слова, грустью обнимающие наши сердца — прольются океаном знаний.
Уверен, он хотел бы этого больше.
