Сталин — это мир
У многих из нас Сталин и Советская Россия того времени ассоциируются с одним — с войной. Той самой, большой и ставшей по-настоящему священной. Жизнями почти тридцати миллионов людей она высечена на наших сердцах, выгравирована в нашем ДНК. Это трагедия, которую несет с собой каждая семья. Но Сталин — это и кое-что другое. Сталин — это эпоха. Эпоха, в которой среди высших партийных функционеров — кто-то из которых возможно был жестоким, кто-то являлся карьеристом, а кто-то уж очень слабым марксистом — не было никого, кто имел дачу стоимостью в несколько миллиардов (хоть тех, хоть этих) рублей. Не было яхт и горнолыжных курортов, сделанных «под них и для них». Не было бывших министров, пойманных на воровстве, а спустя пару лет восседающих в совете директоров государственной инженерной корпорации, занимающейся роботами. Не было церкви в виде государственного института, старающейся вмешаться в образовательный процесс и прибирающей к рукам Исаакиевский собор.
Сталинская эпоха ценна даже не отсутствием всего вышеперечисленного, — хотя могла быть ценна только этим — она ценна другим. Работой. Пусть до надрыва, пусть с перегибами и ошибками, но работой. Не на доброго дядю банкира, не на самодержца царя и его свиту — на себя, на народ. Все, что делал народ — он делал для себя — неважно, будь то электростанция или больница, дворец пионеров или школа. С 1928 года по 1941 в СССР было построено 364 города, введено в эксплуатацию 9 тысяч крупных предприятий.
С 2000 года по наши дни этих самых предприятий (в основном, заводов) было закрыто больше 35 тысяч.
Не были нормой бандиты во власти, не было нормой то, что самая большая ОПГ страны — это Министерство Внутренних Дел. Не было нормой то, что хороший и правильный человек будет сломан системой, таких людей из себя отторгающих. Не было «энергичных» учительниц, танцующих
стриптиз для того, чтобы прокормить себя. Не было мироточащих бюстов людей, ввергнувших страну в кровавый хаос проигранной войны.
Сталинская Россия — это Россия учащаяся. Учащаяся не благодаря «инновационным программам», «транспарентности» и «инвестициям». Она была учащейся благодаря экономической системе, нуждающейся в высококлассных специалистах и сталинскому «Кадры решают всё». Благодаря Наркомату, работающему на строительство школ, институтов и исследовательских центров и благодаря Сталинской премии — выдающейся, к слову, на личные деньги Иосифа Виссарионовича.
Сталинская эпоха — это открытые социальные лифты. Настолько открытые, насколько это вообще возможно. Это цензура не рубля и даже не партии — но цензура ума и личных талантов. Это Громыко, это Стаханов и это Черняховский. Это промышленное производство, наступившее в России с опозданием аж на целый век.
Сбрасывающая с себя нарост вековой отсталости и мракобесия, она была Россией страстной и живой. Она не рвалась в Европу — она формировала её. Придумывала министерства здравоохранения, сражалась с фашизмом еще в Испании. Она была несколько больше, чем Россией «сталинской» — она была Россией социалистической, Россией народной. Она была чуть больше, чем просто Россией — она была Союзом Советских Социалистических Республик.
Советские люди, рожденные и выращенные в той системе могли этого не понимать, могли не осознавать всего этого, как порой люди не осознают своих мать и отца — относятся к ним как к чему-то само собой разумеющемуся. Вместе с тем по-настоящему поняли то время мы — дети уже буржуазной России. Лишь потеряв, мы сумели осознать то, что
Она и правда была миром. Другим миром.